Стремидловский
Варшава не хочет отдавать присвоенные ценности. Но «виновата» Россия

17 января 2020 | Время чтения 5 мин
Аннотация
На днях The New York Times обвинила Польшу в том, что она проводит «плохую работу» по возвращению владельцам более 63 000 произведений искусства и культурных ценностей, многие из которых были украдены нацистами у евреев. В ответ министр культуры Польши выступил со статьей, в которой обвинил Россию в удерживании «сокровищ польской национальной культуры», захваченных Советским Союзом во время Второй мировой войны или после нее. Ответил американцам, так сказать.

Вице-премьер Польши и министр культуры Петр Глинский выступил сегодня, 17 января, со статьей в польской газете Rzeczpospolita, в которой обвинил Россию в удерживании «сокровищ польской национальной культуры», захваченных Советским Союзом во время Второй мировой войны или после нее. Их возвращение в Польшу является одним из условий для добрососедских отношений, пишет Глинский.
₽

Министр культуры спикировал на слова российского президента Владимира Путина о том, что после Второй мировой «в наших архивах было найдено довольно много документов из Восточной Европы и Германии». По словам Глинского, «вторжение Германии и Советов в Польшу в 1939 году положило начало непрерывному грабежу страны, продолжавшемуся шесть лет». Он напомнил, что немцы вывозили определенные «сокровища польской национальной культуры» в Рейх или складировали на «оккупированных территориях». И «когда Красная армия вошла в разграбленные польские земли в 1944 году, на этот раз в качестве члена антигитлеровской коалиции, поляки могли надеяться, что время этого беспрецедентного в истории разграбления их национального наследия прошло». Но, заявляет министр культуры, советские «трофейные бригады» не проводили различий между польской собственностью и немецкой, поэтому «польские архивы и культурные ценности были незаконно вывезены в Россию». Как подчеркнул Глинский, «Польша будет постоянно требовать их возвращения». Но кому на самом деле оппонировал вице-премьер?

На первый взгляд, как он и пишет — Москве. Тем более что с конца прошлого года польская политическая рать мобилизована на отражение «российского исторического ревизионизма» по части подготовки и начала Второй мировой войны, судьбы европейских евреев. Однако, на наш взгляд, своей публикацией Глинский попытался увести внимание от темы, которую 12 января подняла в своей статье The New York Times. Как сообщило это американское издание, и по сей день идет работа по возвращению владельцам более 63 000 произведений искусства и культурных ценностей, многие из которых были украдены у евреев. Но «эксперты говорят, что Польша проделала плохую работу». В частности, по отношению к голландским евреям, чья собственность была захвачена нацистами, оказалась в «оккупированной немцами Польше и теперь является частью официальных музейных коллекций». По словам профессора права Гданьского университета Камиля Зайдлера, «польское правительство хочет получить назад как можно больше, но они не хотят ничего возвращать другим». В свою очередь американский историк и архивист Патриция Кеннеди Гримстед, которую цитирует газета, отмечает, что в Польше до сих пор отсутствует рабочая процедура рассмотрения требований о реституции жертвам Холокоста как внутри страны, так и из-за рубежа.
₽

«Министерство культуры Польши, которое активно добивается возвращения произведений искусства, награбленного нацистами в Польше, сочло критику несправедливой», — констатирует The New York Times. Однако с США министр Глинский спорить не решается. Вместо этого он открывает «второй фронт» на российском направлении. А поможет? Поднятие американской газетой вопроса о реституции в эти январские дни случайным не кажется. 27 января в Освенциме польские власти проводят мероприятия в честь освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау, кстати, освобождения той самой Красной армией, которую сегодня не любят в Варшаве. Ранее, 22−23 января в Иерусалиме это событие будет отмечено в рамках пятого Всемирного форума памяти холокоста, куда едет Путин и не едет президент Польши Анджей Дуда. На днях некоторые польские средства массовой информации сообщили, что статус американской делегации, которая прибудет в Польшу, окажется понижен по сравнению со статусом аналогичной делегации, которая прибудет в Израиль. Если в Иерусалиме ждут вице-президента США Майка Пенса, то в Освенцим приедет будто бы министр финансов США Стивен Мнучин, выходец из еврейской семьи. Его предок Аарон, уроженец города Елец Липецкой губернии, перебрался из Российской империи в Бельгию, а оттуда в 1916 году — в Соединенные Штаты.

Но в польских делах непосредственного участия министра финансов до сих пор не замечалось. Другое дело, что Вашингтон вопреки желанию Варшавы не собирается отказываться от положений американского закона № 447 о «реституции утраченного еврейского имущества» (евреев, погибших на польской земле во время Второй мировой войны и не оставивших наследников). Очень этот закон непопулярен в Польше, постоянно говорится, что США не должны применять его против своего «главного союзника» в Европе. Однако Вашингтон держится. Как недавно констатировала посол Соединенных Штатов в Польше Джорджетт Мосбахер, тема реституции «не уйдет с повестки дня, возможно, никогда, а, возможно, до того момента, пока Польша не решит, как к ней подойти». Очевидно также и то, что, при всех реверансах в адрес Варшавы по ряду спорных моментов трактовки Второй мировой войны, кое-что еврейские организации прощать ей не собираются. Более того, говорится, что Польша подает дурной пример остальным в контексте принятого там законодательного запрета обвинять поляков в соучастии в нацистских преступлениях. Когда Вильнюс недавно заявил о разработке законопроекта, в котором будет постулироваться неучастие Литвы и литовцев в Холокосте, 91-летняя Роза Блох, выжившая в гетто Каунаса (Ковно), заявила в интервью Jewish Telegraphic Agency: «Эти утверждения настолько явно лживы и возмутительны, что это могло быть только результатом польского законодательства. Литовцы видели, что это работает в Польше, поэтому они тоже пошли вперед».

Комментируя нежелание возвращать находящиеся сейчас в польских музеях произведения искусства, украденные во время войны оккупантами, та же Rzeczpospolita на днях замечала, что «Польше удобно быть жертвой», но сами «мы должны действовать «морально» по отношению к тем, кто требует освобождения «военных заложников» из польских музеев». Судя по словам министра культуры Польши, подход принят иной.