Как США в 2003 году раскололи Европу, чтобы любой ценой атаковать Ирак
СТЕФАН РУЭ / ГАММА-РАФО ЧЕРЕЗ GETTY IMAGES / Le Monde
Автор: Сильви Кауфманн (Вильнюс, Таллин, Берлин, специальный корреспондент)
Расследование «Трансатлантический развод» (1/5).
Сразу после терактов 11 сентября американские неоконсерваторы начали строить планы нападения на Ирак, несмотря на несогласие Франции и Германии. С тех пор, чтобы реализовать свой замысел, Белый дом опирался на своих союзников из Восточной Европы, тем самым надолго разъединив «европейскую семью».
В старом городе Вильнюса, на улице Диджёжи, над фасадом элегантного небольшого дворца XVII века, переделанного под пятизвёздочный отель Pacai, возвышается балкон из кованого железа. Именно с этого балкона в июне 1812 года Наполеон обратился к населению столицы Великого княжества Литовского после того, как захватил город у царских войск Александра I. Его солдат принимали как освободителей.
Пребывание Наполеона в Вильнюсе было непродолжительным, но оставило заметный след — историки называют этот период «французским», который трагически завершился Бородинским походом и гибелью армии. Только в районе Вильнюса в зимний период от холода, голода и болезней погибло около 37 000 солдат и офицеров Великой армии.
Понадобилось чуть более двух столетий, чтобы Франция вновь заслужила расположение литовцев. Как утверждает 53-летний депутат и глава комиссии по иностранным делам парламента небольшого прибалтийского государства Зигимантас Павилёнис, возвращением «на сцену» Франции стало посещение Вильнюса президентом Эммануэлем Макроном в 2020 году. В этот визит он встретился с Светланой Тихановской, чьего мужа посадили в тюрьму в соседней Беларуси за попытку баллотироваться в президенты. «Наконец-то, — ликует Павилёнис, — Франция своим жестом вернулась к своей революционной миссии, проглотив столько глотков горечи».
Иная цель
Для литовцев, как правило, «глотки горечи» ассоциируются с Россией. И с точки зрения прибалтов, факт, что Франция оказалась в одном лагере с Германией и Россией в первой крупной трансатлантической кризисной ситуации после окончания холодной войны, воспринимался как дополнительное предательство. Это произошло в 2003 году, когда администрация Буша готовилась к вторжению в Ирак, а три балтийские республики, которые несколькими месяцами позже должны были присоединиться к Европейскому союзу (ЕС), встали на сторону США.
Их позиция была не совсем добровольной; по признанию бывших чиновников, окружение президента Джорджа Буша оказало определённое давление. Однако спустя два десятилетия эти страны от своего выбора не отказываются — несмотря на то, к какому фиаско привела американская интервенция в Ираке. История этой американской дипломатической операции, намеренно расколовшей Европу на «старую» и «новую», проливает новый свет на современные трения между более интегрированной Европой и США времён Дональда Трампа.
Трансатлантический союз — опора международного порядка после Второй мировой войны, предполагающий единство «Запада», основанное на ценностях и уважении к правилам, — и раньше переживал кризисы. «На самом деле мы всё время ссорились», — с понимающей улыбкой признаёт Пьер Вимон, бывший посол Франции в США и высокопоставленный представитель европейской дипломатии, оказавшийся в центре этих разногласий.
Дэниел Фрид, долгое время курировавший отношения с Европой в американской дипломатии, подтверждает: «Начиная с Суэца в 1956 году, трансатлантические отношения характеризовались серьёзными столкновениями, за которыми следовали примирения, а затем мы забывали о конфликтах…»
Однако в XXI веке, глядя в ретроспективе, именно иракский кризис стал не только самым глубоким, но и предвестником нынешнего конфликта вокруг Украины. Обе ситуации касаются базового соотношения между правом и силой, а также демонстрируют принципиально разные подходы по обе стороны Атлантики.
Кризис начинает зреть на следующий день после 11 сентября 2001 года, когда в США погибло почти 3 000 человек. Западное сообщество, сплотившись вокруг атакованного союзника, присоединилось к коалиции, сформированной Вашингтоном для борьбы с талибами в Афганистане, где те укрывали террористов из «Аль-Каиды», ответственных за атаки. Франция и Германия вошли в состав этой коалиции наряду с большинством европейских стран.
Но в Елисейском дворце, где президент Жак Ширак был переизбран 5 мая 2002 года, быстро поняли, что Буш и его команда, в которой доминировали неоконсерваторы — вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд (1932–2021), — преследуют совсем иную цель, основанную на их мессианском видении американской мощи: свергнуть Саддама Хусейна в Багдаде и установить там демократический режим. Чтобы оправдать эту операцию, Вашингтон утверждал, что иракский диктатор обладает оружием массового поражения.
В Германии, где общественное мнение испытывало тревогу, канцлер Герхард Шрёдер сыграл на антииракских настроениях, чем вызвал раздражение Вашингтона, но выиграл второй срок в сентябре 2002 года.
Нужны союзники
Франция, обладая, как и США, постоянным местом в Совете Безопасности ООН, стремилась найти компромисс и на протяжении всей осени вела переговоры с американцами по проекту резолюции, предусматривавшей международное расследование наличия оружия массового уничтожения в Ираке посредством инспекционных миссий.
Принятая единогласно всеми 15 членами Совета Безопасности 8 ноября 2002 года, резолюция 1441 была воспринята как дипломатический успех. На следующий день, по пути в церковь, тогдашний госсекретарь США Колин Пауэлл даже позвонил своему французскому коллеге Доминику де Вильпену, чтобы поздравить его с совместным достижением, вспоминает Пьер Вимон, тогда руководитель аппарата министра.
Но тем временем Пентагон продолжал подготовку — перебрасывал подкрепления в Персидский залив. Французы встревожились. Американцы старались их успокоить: «Это просто чтобы оказать давление», — но не убедили. Доминик де Вильпен требует новой встречи Совета Безопасности. Колин Пауэлл соглашается: «Если вы нас не подставите».
Заседание состоялось 20 января 2003 года, но уже после него произошёл первый серьёзный сбой: министр иностранных дел Франции намекнул, что Париж наложит вето на возможное разрешение военной операции США в Ираке: «В вопросе соблюдения принципов мы пойдём до конца», — заявил Доминик де Вильпен. Франция против США в Совбезе? Колин Пауэлл немедленно перезвонил: подобная угроза создаёт серьёзную проблему. «Пахло жареным», — резюмирует Пьер Вимон.
С этого момента ситуация вышла из-под контроля. В Вашингтоне решение уже было принято. Когда новый посол Франции Жан-Давид Левитт вручил верительные грамоты Джорджу Бушу 2 декабря 2002 года, президент поблагодарил за поддержку после 11 сентября, а затем сказал: «А теперь давайте вместе отправимся воевать в Ирак», — вспоминает дипломат. «Я напомнил ему, что Совбез только что принял резолюцию 1441. Он отмахнулся от неё рукой». Посол немедленно сообщил об этом в Париж, и туда был срочно направлен советник президента Ширака по международным вопросам.
14 января 2003 года Левитт и советник встретились с Кондолизой Райс, советницей по нацбезопасности. Они попытались отговорить от войны. «Не утруждайтесь, — ответила она. — Решение уже принято».
Администрации Буша требовались союзники, чтобы легитимировать свою позицию. В Париже и Берлине 22 января Ширак и канцлер Шрёдер праздновали сорокалетие Елисейского договора, щедро раздавая совместные заявления и интервью. Неминуемо их спрашивали об Ираке, и столь же неминуемо на свет выходило их недоверие к действиям администрации Буша.
Ответ последовал незамедлительно. «Вы думаете, что Европа — это Германия и Франция? — сказал в тот же день Дональд Рамсфелд голландскому журналисту. — Я так не думаю. Для меня это старая Европа. Если посмотреть на НАТО сегодня, то центр тяжести перемещается на восток. Там много новых членов. Германия — проблема, и Франция — проблема».
Новыми членами Альянса в то время были Польша, Венгрия и Чехия — первые посткоммунистические страны, принятые в 1999 году. Спустя восемь дней после слов Рамсфелда, 30 января, Вашингтон с гордостью публикует письмо в поддержку США по иракскому вопросу, подписанное восьмью европейскими лидерами: британцем Тони Блэром, итальянцем Сильвио Берлускони, испанцем Хосе Марией Аснаром, португальцем Жозе Мануэлем Баррозу, датчанином Андерсом Фог Расмуссеном, а также лидерами трёх стран из «новой Европы», восхвалённой главой Пентагона: премьером Польши Лешеком Миллером, только что закупившим 48 истребителей F-16 у США в ущерб европейским поставщикам, венгром Петером Медьешши и чехом Вацлавом Гавелом, чьё президентство завершалось через три дня. Для Германии и Франции «письмо восьми» — это предупредительный выстрел.
«Экзистенциальный перелом»
За кулисами команда Буша готовила другое дипломатическое оружие массового поражения. На этот раз в ход был пущен «Вильнюсский клуб» — десять стран бывшего советского блока, семь из которых были приглашены на саммите НАТО в Праге в ноябре 2002 года начать переговоры о вступлении в Альянс. Все они стремились ускорить процесс, но особенно — три балтийские республики: Литва, Эстония и Латвия.
Эти три малые республики не были сателлитами СССР: они были аннексированы Сталиным в 1940 году и оставались частью Советского Союза до 1991 года. В 1997 году, вспоминает бывший министр иностранных дел Литвы Антанас Валионис, бывший советник президента США Джимми Картера и крупный стратег Збигнев Бжезинский (1928–2017) предложил принять одну из трёх балтийских стран в НАТО. «Не всех сразу, чтобы не оказать слишком сильного давления на тогдашнего президента России Бориса Ельцина, но хотя бы одну — чтобы прорвать «красную черту» бывшей советской границы». Эта идея тут же вызвала ожесточённую конкуренцию между тремя республиками.
Позже два американских эксперта, активно участвовавших в процессе евроатлантической интеграции посткоммунистических стран — демократ Рон Асмус и республиканец Брюс Джексон — заявили, что места должно хватить для всех троих. В 2000 году они предложили объединиться и двигаться вперёд коллективно. Так появился «Вильнюсский клуб». К балтам присоединились Болгария, Румыния, Словакия, Словения, Албания, Северная Македония и позже Хорватия.
Антанас Валионис, которому сегодня 74 года, знал Михаила Горбачёва (1931–2022), Збигнева Бжезинского, Колина Пауэлла, Джорджа Буша и Владимира Путина — и эта тема его всё ещё увлекает. После пражского саммита НАТО в ноябре 2002 года, вспоминает он, президент Буш вылетел в Санкт-Петербург на встречу с российским президентом Владимиром Путиным, который тогда не выдвигал возражений против расширения НАТО. Затем Буш прибыл в Вильнюс, где до сих пор цитируют его «историческую речь», произнесённую перед тремя балтийскими президентами: «С этого момента любой враг Литвы будет врагом Соединённых Штатов». «Это был первый визит американского президента в Литву, — объясняет Антанас Валионис. — Для нас это было нечто невероятное. Экзистенциальный перелом». «Поворотный момент», — вторит ему эстонец.
Нужно выслушать прибалтов, переживших переходный период между выходом из-под орбиты Москвы и ещё не до конца оформленным членством в западной семье, чтобы понять, почему Вашингтону было так легко поставить их под свои знамёна по иракскому вопросу — насколько бы сомнительной ни была сама война. Для них это было не просто выражением благодарности, но и проявлением острого стремления к безопасности.
Брюс Джексон знал их хорошо. Удивительная фигура — человек, о котором ходили разные слухи: что он был агентом разведки, затем лоббистом оборонной компании Lockheed Martin, женатым на белоруске, чей первый муж был убит режимом диктатора Александра Лукашенко. Как бы то ни было, он, похоже, посвятил свою жизнь помощи посткоммунистическим странам. Именно он и стал идеальным посланником: в январе 2003 года он передал послам «вильнюсской десятки» в Вашингтоне короткий текст, составленный совместно с американскими чиновниками — письмо в поддержку американской позиции по Ираку, которое министры иностранных дел этих стран должны были подписать. Затем письмо должно было быть опубликовано. Послы ещё не знали, что 30 января будет опубликовано «письмо восьмёрки».
Вера в Америку
«Нужно было либо согласиться, либо уйти», — говорит присутствовавший там высокопоставленный дипломат, пожелавший остаться неназванным. «Нас было десять человек, и о начале переговоров не могло быть и речи». Однако одна фраза в письме вызвала замешательство: «США представили Совету Безопасности ООН неопровержимые доказательства наличия у Ирака программ оружия массового уничтожения». — «Неопровержимые? Мы ведь их не видели!» — удивился один из послов. Тогда Брюс Джексон ответил с мягкой улыбкой: «Вы нам не доверяете?»
А ведь «честно говоря, мы им доверяли. Я подумал: “Хорошо, значит, это правда”», — продолжает дипломат. Послы отправили текст в столицы, где министры долго не колебались. «Когда я получил текст, — вспоминает Антанас Валионис, — я понял, что отказаться невозможно. Мы только что были приглашены в НАТО!» Он вспоминает, что у его словенского коллеги были сомнения — не беда, он ему позвонил и убедил.
Посол Литвы в то время, Вигаудас Ушацкас, ещё более откровенен в своих мемуарах (Diplomatinė Misija, изд. Vaga, Вильнюс, не переведено): «Это был наш жизненно важный национальный интерес. Было очевидно: если Литва поддержит американскую позицию, она получит дивиденды — от президента США, Конгресса, Пентагона и американской общественности, которая на 80 % поддерживала военную операцию». Эти «дивиденды» материализовались 8 мая 2003 года, когда Сенат США единогласно ратифицировал вступление кандидатов в НАТО. Ушацкас пишет, что никогда не испытывал таких эмоций, как в тот день.
Письмо «вильнюсской десятки» было обнародовано 5 февраля 2003 года, после ужина, собравшего нескольких министров в посольстве Литвы в Вашингтоне — всего через несколько часов после того, как Колин Пауэлл выступил в Совете Безопасности, держа в руках пробирку как якобы доказательство наличия химического оружия у режима Саддама. Позже выяснилось, что речь Пауэллу подготовила команда Дика Чейни, а не советник по нацбезопасности Кондолиза Райс, и что досье, собранное ЦРУ, оказалось несостоятельным. В 2016 году на канале PBS Пауэлл назвал этот эпизод «болезненным воспоминанием»: «Это был колоссальный провал разведки и глубоко тревожный момент».
Для прибалтов вопрос существования оружия массового поражения отходил на второй план. Главным оставался вопрос: стоит ли присоединяться к коалиции, созданной Вашингтоном? Зигимантас Павилёнис, ныне литовский депутат, воспринял эту дилемму как личную драму — ведь его отец, ректор Вильнюсского университета, активно выступал против войны в Ираке. Он даже приковал себя цепями к университетским воротам в знак протеста.
«Это было непросто», — признаёт он, но это не поколебало его веру в Америку: «Американцы никогда нас не предавали. Когда нас оккупировали советские войска, Франция отдала наше посольство в Париже Советскому Союзу, а США позволили нам сохранить посольство. Пятьдесят лет у нас был посол в Вашингтоне, в здании на 16-й улице, где Литва располагается с 1918 года. Некоторые сошли с ума — без денег, без правительства!»
«Извините, но я не убежден».
Зигимантас Павилёнис также не забыл послание, направленное 26 апреля 1990 года президентом Франции Франсуа Миттераном и канцлером Германии Гельмутом Колем председателю литовского парламента Витаутасу Ландсбергису с просьбой умерить стремление к независимости и «предпочесть классический путь диалога» с Москвой.
В 2003 году, вспоминает эстонский чиновник, «мы были как 12-летние дети, только что вошедшие в комнату. Мы верили в идею, у нас была наивная вера в демократию. Мы стремились вступить в НАТО и ЕС одновременно, но чувствовали, что Франция и Германия нас не поддерживают. В ЕС принимают по заслугам, шаг за шагом, а вот в НАТО — это чисто политическое решение, которое принимают американцы. Окно возможностей открылось, и надо было прыгать, пока оно не захлопнулось». Видели ли они тогда в Путине угрозу? «Речь шла не о Путине, а о России».
С другой стороны Атлантики Европа была охвачена раздорами. Греция, председательствовавшая в то время в Совете ЕС, не была проинформирована о «письме восьмёрки», хотя пять подписавших его стран входили в ЕС — тогда как десять стран Вильнюсской группы ещё не были членами Союза. Несмотря на то, что большинство испанцев выступало против войны в Ираке, премьер-министр Аснар заявил в парламенте: «Мы все знаем, что у Саддама Хусейна есть оружие массового уничтожения». Министр иностранных дел Испании Ана Паласио обвинила Париж и Берлин в том, что они хотят диктовать свою волю Европейскому Союзу.
На Мюнхенской конференции по безопасности 8 февраля западную оборонную и дипломатическую элиту встретила массовая антивоенная демонстрация. Глава МИД Германии Йошка Фишер, лидер партии «Зелёных», выступал сразу после главы Пентагона Дональда Рамсфелда. Отказавшись от подготовленной речи, он произнёс импровизированную пламенную речь в защиту международного права против военного авантюризма. Поняв, что теряет внимание аудитории, поглощённой синхронным переводом, он перешёл на английский, глядя прямо в глаза Дональду Рамсфелду: «В демократии нужно обосновывать свою позицию, и, простите, но я не убеждён! Я не убеждён! И я не могу сказать своим соотечественникам: давайте начнём войну по причинам, в которые я сам не верю!»
14 февраля Доминик де Вильпен произнёс свою знаменитую речь в Совете Безопасности ООН от имени «старой Европы» — против позиции США. Но решающий удар нанёс Жак Ширак три дня спустя, 17 февраля, на саммите ЕС в Брюсселе, когда публично обрушился с критикой на молодых демократов, подписавших оба письма: «Эти страны проявили, скажем прямо, невоспитанность и некоторую неосмотрительность в отношении опасностей, которые таит в себе столь поспешное выравнивание с американской позицией. Я считаю, что Румыния и Болгария поступили особенно легкомысленно, ввязавшись в это, при том что их положение в Европе и так достаточно деликатное. Вступление в Союз предполагает, тем не менее, минимальную согласованность действий… Это не очень ответственное поведение. Думаю, они упустили хорошую возможность промолчать».
Фраза «упустили хорошую возможность промолчать» навсегда запомнилась во всех столицах Центральной и Восточной Европы как символ французского презрения к новым демократиям. Прошло двадцать лет и вторжение России на Украину трагически подтвердило опасения этих стран в отношении Москвы. Тогда преемник Ширака, Эммануэль Макрон, прибыл в Братиславу, чтобы попытаться исправить это оскорбление словами: «Мы упустили возможность вас выслушать».
20 марта 2003 года США начали вторжение в Ирак. Результатом стала свержение Саддама Хусейна, признание отсутствия оружия массового уничтожения и хаос, охвативший регион и по сей день. Девятнадцать европейских стран поддержали США. Во Франции и Германии за неповиновение пришлось дорого заплатить.
Однако некоторые союзники США быстро разочаровались: в ноябре 2003 года в статье для Washington Post поляк Радослав Сикорский, будущий министр иностранных дел, горько жаловался на неблагодарность США, которые присвоили себе все контракты на восстановление Ирака, отказались компенсировать убытки польских и болгарских компаний и не стали смягчать визовый режим для граждан «новой Европы».
Предвестие развода
Даниэль Фрид в 2003 году находился в эпицентре трансатлантического конфликта как директор по европейским делам в Совете национальной безопасности Джорджа Буша. «Французы и немцы были правы по Ираку, — говорит он сегодня на полях одной встречи в Таллине. — Их доводы, оглядываясь назад, были обоснованными. Проблема в том, что Ширак и Шрёдер плохо справились с ситуацией».
По его словам, Жак Ширак вёл себя «агрессивно и назидательно» с Бушем на саммите ЕС–США в Гётеборге в июне 2001 года, где они серьёзно спорили по Киотскому протоколу. «Я подумал тогда: Ширак пытается продемонстрировать мускулы, выставить себя неоголлистом, противостоящим США. Напрасно!»
Говорят, Джордж Буш затаил на него обиду. Что касается канцлера Германии, то, по словам Фрида, «он солгал Бушу. Во время обеда в Белом доме в конце января 2002 года Шрёдер сказал президенту: если хотите идти в Ирак — идите, действуйте быстро, я вас поддержу. Я тогда был там и записывал, слышал это своими ушами». Позже Шрёдер отрицал, что давал такое обещание, хотя Джордж Буш упомянул об этом в своих мемуарах.
Но для большинства европейцев иракский кризис выходил за рамки личных конфликтов. Тогдашний министр иностранных дел Бельгии Луи Мишель точно подметил: «Мы все это понимаем, но не решаемся сказать: под угрозой находятся именно трансатлантические отношения». Речь шла также о европейской идентичности, которая менялась под влиянием расширения на Восток и сдвига в балансе сил после окончания холодной войны.
Оптимисты списывали кризис на неоконсервативный крен. Дик Чейни был демонизирован, Дональд Рамсфелд ушёл из жизни в 2021 году, Джорджа Буша сменил Барак Обама. Как говорит Даниэль Фрид: мы помирились — и забыли. Но с возвращением Дональда Трампа, в паре с вице-президентом, не уступающим по идеологической закалке Дику Чейни, 2003 год представляется уже не случайным отклонением, а началом настоящего развода.
Даже энтузиаст Антанас Валионис это признаёт: «В 2024 году я выступил, наверное, с двадцатью речами по случаю 20-летия нашего вступления в НАТО. А сегодня, посмотрите, всё стало таким хрупким! У Европы есть уникальный шанс — вместе с Францией и Германией — сделать то, чего вы всегда хотели: поставить Европу в центр свободного мира. И Литва вас в этом поддержит, я уверен».
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Le Monde. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Le Monde и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Le Monde.
https://briefly-news.com/kak-ssha-v-200 … ovat-irak/
